Месть на все времена [сборник] - Николай Иванович Леонов

И всё бы ничего, если бы не запредельная алчность Бархунова. Он был бы не он, если бы не провернул очередную аферу. Когда Кубанцев на неделю уехал в Калининград изучать тамошний рынок, чтобы начать туда поставки модельной посуды, Константин, воспользовавшись его отсутствием, собрал внеочередное собрание акционеров предприятия, предварительно как следует «обработав» каждого из них. И общим решением Михаил был не только снят с поста генерального директора, но и вчистую уволен из компании. Причём без возвращения его первоначального взноса. Будучи юридически подкованным, Бархунов провёл хитрые решения, которые оставляли его школьного друга и организатора предприятия вообще ни с чем на совершенно законных основаниях.

Когда Михаил, довольный результатами поездки, полный планов и идей, вернулся из российской Прибалтики, то пережил дикий, просто немыслимый шок: его не пустили на его же собственное предприятие. Новый вахтёр на проходной уведомил его, что он здесь больше не работает, а его пропуск недействителен.

Кубанцев начал звонить Бархунову, но тот не отвечал. Тогда он позвонил Егалиной. Но та и сама знала не больше, чем он, – собрание акционеров было проведено в обстановке полной секретности.

Вера немедленно пошла к Бархунову. Но тот прикинулся дурачком – мол, я тут ни при чём, это акционеры сами так решили. Вроде того, что переворот учинила некая «инициативная группа», недовольная производственной политикой, проводимой Кубанцевым. Всё было решено помимо его воли, а он сейчас лишь выполняет решение собрания и ничего с этим поделать не может.

В душе уважая Михаила, Егалина вынесла ему копию решения собрания акционеров. Подготовив пакет документов, Кубанцев отправился в прокуратуру и суд. Но его там огорошили: все решения собрания с точки зрения закона правомерны, и поэтому помочь ему ничем не могут…

– Последний раз я Мишу видела недели через две после его возвращения из Калининграда. Он шёл по улице потерянный, угрюмый, сам на себя не похожий. Увидел нас, махнул рукой. А я в этот момент ехала с Костей на его машине в налоговую. Говорю Косте: «Вон Миша, останови!» Ну, он нехотя остановился. Миша подошёл и попросил его, дескать, отдай хотя бы те два автофургона, которые я купил для предприятия за свои собственные деньги. Костя его слушает, а сам куда-то в облака таращится. Потом мотает головой: «Нет, не могу». Якобы так решили акционеры, а их решение – закон. Ну, тут я и взорвалась! Сказала Бархунову: «Что же ты делаешь, иуда, подонок?! Ты ограбил человека до нитки! Ну, хоть что-то верни ему!» Он: «Не могу!» Ну, я ему и сказала: «Пошёл ты, сучонок мерзопакостный, свинья ты этакая!» Вышла из машины и тем же днём уволилась. Больше мы с ним не встречались.

– А что же с Кубанцевым? – поинтересовался Лев, мысленно отметив, что о судьбе Михаила стоит узнать более детально.

Вера чуть пожала плечами:

– Насколько я знаю, Миша уехал в Тулу. Там у родственников его жены небольшой строительный бизнес. Что-то наподобие производства стройматериалов. Но он решил организовать свой собственный бизнес, с нуля. И вроде бы дела у него сейчас идут неплохо. Он сильный человек, талант и умница. Вот с Мишей я бы работала с удовольствием.

– А как вы считаете, Михаил мог как-то попытаться воздать своему бывшему другу, который поступил с ним таким подлым образом? – Гуров испытующе взглянул на свою собеседницу.

– Нет, нет! – та несогласно помахала рукой. – Миша на такое никогда бы не пошёл. Я в этом уверена. Он слишком внутренне интеллигентен. Знаете, в отличие от меня, он никогда ненормативно не выражается. Даже в этом он интеллигент.

Свой следующий визит Лев нанёс двоюродному брату Бархунова, Василию Синичкину, который работал преподавателем истории в одной из городских школ. Впрочем, чего-то особенного от него узнать не удалось. По словам Василия, с Константином последние годы он общался очень мало, а виделись и того реже. Но, тем не менее, определённое преставление о своём кузене Синичкин имел. Он воспринимал Бархунова как крайнего эгоиста и непорядочного человека.

– В школе его частенько именовали не Бархуновым, а Брехуновым… – саркастично усмехнувшись, поведал он. – В нашем городе всякий знает, что тип он очень скользкий. С ним договариваться, даже по мелочам, – себе в убыток…

Но кое-что конкретное Василий всё же сообщил. Он назвал имена и адреса сразу трёх дубовских любовниц Константина.

Попрощавшись со своим собеседником, Гуров отправился к ухажёркам экс-опера. Время уже близилось к концу рабочего дня, и хотя по пути в Дубовское Лев успел подкрепиться в придорожном кафе, чувство голода снова давало о себе знать.

Первая из дам по списку, мельком взглянув на «корочку», молча вышла на лестничную площадку и, плотно прикрыв за собой дверь квартиры, холодно поинтересовалась:

– Вам чего?

Пояснение Гурова, что именно его интересует, её никак не впечатлило. Морщась как от зубной боли, собеседница уведомила, что с «этим козлом» она рассталась уже давно, в данный момент его не знает и знать не желает. В эту минуту дверь квартиры распахнулась и из неё выглянул молодой мужчина. Он окинул непонятного гостя изучающим взглядом и вполголоса спросил:

– Солнышко, а это кто?

– Новый участковый, знакомится с населением… – выразительно взглянув на Льва, ответила женщина.

– Да, временно исполняющий обязанности, пока не найдут постоянного, – небрежно махнув удостоверением, подтвердил Гуров.

– А-а, ясно… – мужчина кивнул и скрылся за дверью.

– Спасибо! – шёпотом поблагодарила собеседница Льва. – Я уже полгода замужем, жду ребёнка, у меня замечательный муж, поэтому Бархунова хотела бы забыть как дурной сон. Где он может быть, меня совершенно не волнует. Если его где-то прихлопнули, туда ему и дорога…

Понимающе усмехнувшись, Гуров кивнул на прощание и зашагал по лестнице вниз.

Вторая отмечала со своими подругами какое-то дамское событие. На звонок в дверь вышла ярко накрашенная, сильно подпитая особа в лёгком халатике нараспашку. Увидев импозантного мужчину, она восхищённо ахнула и, оглянувшись, крикнула через плечо в глубь квартиры, откуда доносился шум разудалой гулянки:

– Он уже здесь! Девочки, встречайте!

Под восторженные возгласы, визг и хохот на лестничную площадку вывалило человек семь девах – помоложе и постарше, полных и худых, повыше и пониже… Всех их объединяла в одну разгорячённую массу жажда веселухи, алкоголя, а также чего-то, может быть даже, не вполне пристойного. В общем, всего того, чего жаждут со времён Древнего Рима: хлеба и зрелищ!

Увидев Гурова, женская бригада издала вопль восторга и одновременно